Психология как наука и практика работы с людьми, воспринимается многими молодыми людьми в романтическом ареоле — как некая волшебная (эксклюзивная и уникальная) возможность стать лучше, здоровее, богаче и даже счастливее. Перспективы, рисуемые такого рода воображением, радужны, наполнены содержательным и творческим трудом, собственный лик, занимающий центральное место в таких «во-образах» красив и счастлив. И это «навсегда!». Полагаю, что ни одна область знаний не имеет такой «чудесной репутации». Рейтинг популярности профессии психолога среди абитуриентов последние пару десятков лет неизменно занимает лидирующие позиции.

Молодые психологи, поддавшись обаянию иллюзии «гарантированного наукой качества жизни», заканчивая психологические факультеты, оказываются в положении странников. Реальность жизни бытия психологом предстаёт пред ними в совсем ином – неопределённом и далеко неприглядном свете. Не спасает, а существенно усугубляет хаос адаптации к профессии «комплекс компетентности психолога», о котором я писал ранее. Суть этого комплекса заключается в формировании убеждения, что приобретённых знаний достаточно как для искомой эксклюзивной жизни, так и для работы с людьми.

Для психолога в силу вышеуказанной специфики брэнда «эксклюзива чудесных возможностей» качество жизни и качество его деятельности практически совпадают. «Жизнедеятельность» психолога просто не может быть — по определению – низкого качества (как, скажем, у чиновника, дворника или руководителя собственного бизнеса…). «Низкого качества жизнедеятельности» психолог просто невозможен, так как несостоятельность его никем не может быть востребована (в то время как представители других профессий нужны при разных способностях, личностных свойствах и усердии).

Практический психолог-консультант, (в том числе квалифицированный коуч) и современный психотерапевт широко востребованы в настоящее время. И потребность в таких специалистах продолжает расти. Получается, что психология в разных её прикладных аспектах по идее должна стать массовой профессий. Как профессия учителя или врача. Только нужны психологи высокого качества жизнедеятельности и нужны сразу после вуза. Понятно, что это просто невозможно. Потому что для врача, к примеру, есть официальное время и пространство для профессионализации (даже у высококлассного хирурга, как они сами шутят, имеется своё маленькое кладбище). Это же можно сказать и про научного работника и про педагога… Наверное, сложнее это для парикмахера или повара, но сам тип «продукции» допускает серьёзные «допуски и посадки» в творческом так сказать эксперименте.

Практический же психолог, экспериментирующий с качеством оказания психологической помощи в психологическом консультировании — это нонсенс. Здесь прослеживается чёткая дихотомия: «либо ты реально полезен в ходе помощи человеку, либо ты не психолог». Пространства и времени для профессионализации нет. Так где же выход? Психолог и современный психотерапевт не прячутся — как их предшественники, за диагноз. Для врача в случае не дай Бог чего точный диагноз и выверенная в соответствии с ним «процедурность» врачебных действий есть спасение. «Я всё делал правильно, хотя пациент помер»! Если врача может спасти от серьёзных санкций приверженность к утверждённому свыше и «апробированному годами» способу оказания врачебной помощи при серьёзных ухудшениях здоровья пациента, то психолога такая практика погубит наверняка.

Тайна успешности оказания психологической помощи открывается в обнаружении разницы между помощью психологической и врачебной. Давно известно, что именно аутентичность и соответствующая ей интенциональность личности психотерапевта или психолога является основой успешности его как профессионала. И именно здесь кроется тот искомый ресурс для профессионализации психолога-консультанта и современного психотерапевта.

Молодой специалист – выпускник психологического факультета в состоянии актуализировать у себя качества аутентичности и занять реальную позицию безусловного принятия личности клиента и безоценочности в профессиональном контексте. Для этого не требуется знаний тонкостей и приёмов, каких-то секретов, — это то, что как раз и приходит с опытом и характеризует мастерство.

Но и начальный этап адаптации к профессии консультанта и психотерапевта и уровень мастерства в основе своей имеют одну и ту же природу – это уважительное отношение к личности клиента и собственную личностную конгруэнтность. Этого в принципе достаточно, чтобы начать обучаться практике оказания психологической помощи людям. Показательным в этой связи является опыт позитивного психологического влияния вовсе не профессионалов – людей значимых, обладающих качествами личной силы и заинтересованных в поддержке нуждающегося. Целительное влияние авторитетных фигур, не имеющих никакой профессионально-психологической подготовки общеизвестно.

Легко обнаружить некоторые из указанных аспектов в работе так называемых «народных целителей», которые обставляют свою «деятельность» квазинаучными «терминами», апеллируя к мифологическому уровню психики клиента. Что, скорее, вредит реальному положительному эффекту, чем помогает его достичь. Тем не менее, несмотря на контекстуальный и поведенческий антураж, часто действительно наблюдается положительный эффект. То есть состояние личной силы, внутренняя уверенность, талантливая роль «основательности и осведомлённости», безусловная заинтересованность целителя в появлении «сценарных эффектов» и, конечно же – заинтересованность в результативности своей работы (а также некоторые прямые и косвенные внушения) создают феномен влияния на клиента. Только вот такая позиция вряд ли может характеризоваться как аутентичная.

В профессиональном становлении психолога-консультанта и современного психотерапевта фундаментальную роль играют эти два системных качества его индивидуальности: аутентичность и интенциональность. Только на их базе возможно как время и пространство для профессионализации на начальном этапе адаптации к профессии, так и творческий системно-генеративный подход формирования и оформления мастерства. При этом следует особо подчеркнуть, что индивидуальность психолога такого типа весьма востребована в различного рода организациях и только этот тип индивидуальности способен обеспечить необходимый уровень успешности клиента в частной практике. Для мастера этот процесс есть способ быть не только успешным, но и счастливым. Для новичка к эмпирическому содержанию категории «счастье» как смысловой ещё только предстоит подойти в процессе овладения мастерством. Фактически только в этом и состоит принципиальная разница между начинающим и мастером – в динамике обретения счастья как сенсорно-духовного витального явления.

По сути своей основные опоры – аутентичность и интенциональность как бы предзаданы ходом предыдущего воспитания и образования (самовоспитания и самообразования) личности психотерапевта и психолога-консультанта. Интенциональность следует рассматривать не только как философскую экзистенциально-феноменологическую категорию, но и как эмпирический ценностно-мотивационный и поведенчески-установочный статус личности. Виктор Франкл в своей знаменитой первой книге «Психолог в концлагере» (Сказать жизни «Да») охарактеризовал интенциональность как «упрямство духа». Интенциональность как бессознательный вектор целесообразного поведения человека восходит к смысловым категориям его индивидуальности, к его Предназначенности и Миссии. И здесь не совсем понятна причинно-следственная связь: то ли аутентичность и интенциональность человека побуждает человека выбирать и воплощать себя в профессии психолога и психотерапевта, то ли «эксклюзивно-сказочная аура» этой профессии осуществляет свой тайный отбор талантливых и сильных людей. Думаю, что это взаимная любовь системы и её составляющих. Такое понимание реально оптимистично для молодых специалистов-психологов: неважно, что ты как молодой специалист будешь уметь делать, важно, что ты есть в системе современной практической психологии и психотерапии как выразитель основных её системных качеств. Ни успех, ни мастерство тебе не грозит. Последнее – дело времени.